КОМКОН-2. Сикорски. Служебная записка.
Специальной комиссией под эгидой КОМКОН-2 и председательством проф. Снежковского в контексте инцидента ЕН 9173/*13 сделаны следующие выводы: первоначально принятое предположение о внешнем (т.н. «Странники», миссия «Надежда», синдром Вернера) характере влияния, лежащего в основе описываемых психофизических коллизий по спец. объекту Z12345 являются ошибочными, произошедшие личностные изменения, привлекшие внимание исследовательской группы (комьюнити «Сталкер» № 3 (Европа)) следует считать следствием неизвестных ранее флюктуаций сугубо человеческой ноосферы. К объекту применен план мягкой изоляции экзистенциального сценария «Остров», установлено наблюдение второго уровня.
КОМКОН-2. Снежковский — Сикорски. Сугубо конфиденциально. Приложение к служебной записке.
Считаю целесообразным рассмотреть вопрос о поэтапном сворачивании реализации проекта «Медуза». Резюмируя: по состоянию на 01.03.22, в ходе проводимого НИИ Ч346Z/АB0 поведенческого тестирования установлено, что упомянутый артефакт, перманентно оставаясь в состоянии «blackbox», критично изменил исследуемые параметры воздействий, что заставляет предположить новый неизвестный сценарий и исключает, таким образом, возможность корректной экстраполяции и, как следствие, любые прогнозы. Наличие/отсутствие причинно-следственных связей с происходящими в контексте операции UYG6/674* событиями и/или любой формой внешней экспансии установить на данный момент не представляется возможным.
Айзек Бромберг — Рудольфу Сикорски
Мать вашу, КОМКОН, вы там окончательно сбрендили? Закрывайте программу немедленно, все и без того летит в тартарары…
— Лева! — произнес Экселенц изумленно-растроганным голосом. — Боже мой, дружище! А мы с ног сбились, вас разыскивая!
Абалкин великолепно владел собой. Лицо его было неподвижно, взгляд устремлен на нас, но глаза странно расфокусированы, будто бы он дремал стоя: как ни старался, поймать его взгляд я не мог. Но вместе с тем чувствовал, что он прекрасно нас видит, полностью контролируя ситуацию. Более того — преобладая в ней.
— Так вот, я пришел сказать, — произнес Абалкин тихим бесцветным голосом, — что вы поступили с нами глупо и гнусно. Вы исковеркали мою жизнь и в результате ничего не добились. Я — на Земле и более не намерен Землю покидать.
— Да вы садитесь, Лев, что же вы, — Экселенц, по-видимому, был искренне и глубоко расстроен. — Скажите, что мы сделали не так, отчего вы столь сильно нас ненавидите?
Ситуация, похоже, прямо с места в карьер начала по нарастающей накаляться, невзирая на все разнообразие профессиональных талантов любимого моего начальника: в искусстве установления раппорта и умении им пользоваться он любому гипнологу способен организовать бесплатный мастер-класс, что там потуги профессора Стравинского с его наивным («а к себе домой не заедете?») газлайтингом похмельного бедолаги-поэта. Но сейчас явно не клеилось. Правда, Абалкин все же сел, и речь мало-помалу полилась.
—…Хорошо. Не будем вмешиваться. Но скажите мне, Лев, разве вам не нравилась ваша работа?
— Моя работа, да что вы знаете о ней. Моей основной работой всю жизнь была попытка разобраться в том, что же происходит со мной. Контора ваша только тем и занималась, что мешала, сколько могла. Вместо того, чтоб помочь.
Впопыхах закончив психологическую трассировку, я прислушался к странному разговору. Большей частью говорил Абалкин, Экселенц же, мигом превратившийся в благожелательного, чуть испуганного старичка, во все глаза пялился на нежданного собеседника, то и дело суетливо кивая ему головой.
— Читая популярного автора, успешно выдавшего размышления профессионального антрополога-юнгианца за годы ученичества у мексиканского нагваля, я стал задумываться. Более всего, помнится, впечатлила меня мистическая сцена свидания главного героя повествования с некоей Сущностью, влечению которой невозможно противиться, Сущностью невероятно привлекательной, но — абсолютно, по мысли автора, бесполезной. В английском оригинале автор называет ее Template (шаблон, образец). Архетип?
— Надо вам сказать, что описанные в книге пути, по которым возможно двигаться Идущему, абсолютно меня не привлекали. И тогда я нашел свой путь. Я стал Прогрессором… да, именно в тот момент и стал, а не позже, закончив с отличием профильное учебное заведение.
— Зачем вы избавились от Тристана? – небрежно спросил Экселенц.
Абалкин, казалось, не слыхал этой реплики.
— Все просто, до смешного просто. Абсолютное большинство из нас хорошо знакомы с Темплейтом, практически ежедневно с ним общаясь и находясь безраздельно под его влиянием. Вы ошиблись, я не один из «тринадцати». Я — такой же, как все.
— Вас, вероятно, позабавит, если скажу, что болезненная, неестественная тоска по безвозвратно ушедшим годам впервые пришла ко мне лет эдак в семь или восемь отроду, стала затем моей спутницей на долгие годы, сменившись со временем жгучей ностальгией по совку. Смешно, да? — а вот мне было не до смеха. Думал, здоров ли, сошел ли с ума? — пока вдруг не понял, что…
— …что за суггестивно влекущими воспоминаниями о детстве, а потом юности, молодых годах — прячется Иной. Почему так? — не знаю, но немалых трудов стоило мне развоплотить от собственных воспоминаний странную эту медузу, которая видна только лишь боковым зрением: мы всегда чувствуем манящее ее присутствие и, пытаясь разглядеть, останавливаем взгляд на том, что ушло в прошлое, не находясь перед глазами здесь и сейчас. Фокус подсознания, надо полагать. Попытка увидеть то, что большей частью находится в глубине и за порогом, тем самым проявляя себя как мощнейшее магическое соучастие. Судьба наша, истинный ее компас и единственный кормчий.
— Внезапно я стал понимать. Понимать, что ничего особо привлекательного в ущербном моем детдомовском детстве не было. Серые будни, вранье и очковтирательство, гипноз слов и прочая лабуда… ничего больше. Щемящие, очень светлые воспоминания об ушедшем — молодые годы, учеба, студенческие стройотряды, первая любовь — перемежались для меня мрачной стеной отчуждения между мной и остальными: это Template поворачивался ко мне то одним, то другим боком, выбираясь, выкарабкиваясь, выползая постепенно на свет. Не верите? Попробуйте на досуге прислушаться к себе, все ведь на поверхности… вам понадобится только лишь преодолеть странные тормоза, мешающие слушать.
— Он стал постоянным моим спутником, проявляя себя все чаще. Иногда Он играл, принимая облик кого-то, кого я считал для себя давно потерянным, ушедшим. И я до сих пор не знаю, был ли это обман, или и вправду Общение. Вряд ли узнаю когда-нибудь. Но какая теперь разница?
— И вот Это вдруг начало происходить со мной. Мне сложно объяснить, описать, найти подходящий ярлык… зеркальное перевоплощение, ночь превратилась в день, страх и потерянность сменились уверенностью и самостью. Та самая моя Тень, которую я, как теперь понимал, привык видеть (или, лучше сказать — чувствовать?) в любом внешнем объекте, людях и событиях — перестала быть тенью. Перестала быть — для меня, став ею для всех остальных. Роли поменялись, впечатления и ощущения, поверьте — невероятные, фантастические.
— Внезапно, совершенно не обладая соответствующими познаниями, не отличая гипноз от внушения, не имея ни малейшего представления о мистических дисциплинах Востока — я получил силу. Оказалось, я чувствовал ее всегда, и ровно так же чувствовали ее у меня другие… но ранее сила было моей тревогой, неуверенностью в себе — а теперь внезапно обернулась своей противоположностью, подлинной сутью. Кажется, я и вправду был рожден Прогрессором: с самого детства не терпел вранья, воспитатели приходили в отчаяние, понимая, что стандартные детские байки на меня не действуют. Да, «только не забыть, как вели кормить сказками…»
Лев Абалкин сделал движение и сразу оказался возле стола. Без сомнения, это был настоящий Прогрессор новой школы, профи, да еще из лучших, наверное, — мне становилось все сложнее смотреть на него, я буквально кожей чувствовал, что теряю над объектом контроль. Черт, выговором по служебной тут не отделаться, Экселенц не упустит случая отправить на длительную переподготовку, если я и в самом деле его упущу. Если, конечно, будет, что отправлять… смотри чуть в сторону, лопух, не упуская объект боковым зрением, как учат на субаксе.
— Сила таила множество опасностей. Например, развлекаясь и бездумно, в угоду самолюбию эксплуатируя ее, преподавая криминализированной шпане уроки уличных драк и фанфароня этим — я ее терял, возвращалась же сила мучительно небыстро: Иной, как капризный ребенок, вновь и вновь уходил от меня в тень. В такие моменты я чувствовал себя как рыба, вытащенная рыбаком из родной своей среды на обжигающий и бесконечно враждебный берег. Тогда же я понял, что пьянящая возможность влияния на окружающих является сугубо побочным эффектом, а основным должно стать возвращение к себе, утраченному и вот теперь вновь обретаемому «я». Все эти мучительные для меня уходы и возвращения Шаблона — были, на самом деле, почти механическими, представляя собой реакцию на ошибки; каждый такой щелчок по носу являлся оптимальным, вероятно, способом заставить меня изменить неверно выбранный вектор движения. Я вообще не уверен, что это живое существо, он (или оно) действует с точностью часового механизма. Даже еще точнее.
— Хм. Шизофренический инсайт? — саркастично осведомился Экселенц. Кажется, он наконец сбросил маску, разуверившись в попытках подчинить себе слетевшего с катушек сталкера, и теперь попросту пытался вывести его из себя. — Откровенно говоря, никаких иных ассоциаций с тем, что вы нам тут рассказываете, не возникает.
— Вы не понимаете, не хотите понять, в чем суть Прогрессора. Это — сломанная шестеренка в механизме, в котором нет и никогда не было лишних деталей; один-единственный сломанный зубец способен повлечь серьезный сбой в работе всего комплекса. Что и требуется. К черту иные миры, подлинная задача — здесь. Для нас нет нужды предпринимать какие-то действия, которых вы в вашем дьявольском ведомстве всегда за нашим авторством так боялись: достаточно просто быть. Именно в этом суть прогрессорства, иного смысла не существует, это все бредни кабинетного вашего начальства, втирающего очки… начальству еще более кабинетному.
— Лева, — неожиданно для себя (гори оно синим пламененм, мое кабинетное начальство в лице Сикорски) произнес я, — уезжайте отсюда. Сейчас же.
Абалкин впервые глянул мне прямо в глаза (Экселенц каркнул что-то предостерегающее). Он смотрел долго, почти не мигая — навряд ли бы я сумел сейчас защититься, если не дай Бог что, меня будто высосало — и вот тут до меня дошло, что он не верит ни единому слову. Перед ним сидел взмокший от страха крепостной, который старательно ему врал, как врали всю жизнь с единственной целью, дабы крепче привязать: друзья, школа, институт, телевизор…
– Лева, – сказал я, – вас убьют.
…Все было, как в повторном сне. Как шесть часов назад, когда Экселенц, намеряя километровые круги по кабинету — вне себя, лицо в пятнах — хриплым от бешенства голосом объяснял мне почти все то же самое. Про чужеродную шестеренку, одним своим присутствием разрушавшую, в условиях операции на Саракше, громоздкий механизм, не терпевший чужеродных шестеренок: «На самом деле — ровно похер, если лиса в курятнике. Но вот жук в муравейнике… Макс, насколько хорошо ты себе представляешь, что это такое — муравейник, внезапно лишенный механизмов управления; лишенный того потаенного, мистического скрепляющего материала, который и делает его муравейником? А этот жучара вполне способен нам здесь такое устроить». Я бежал из зала в зал, из коридора в коридор, лавируя между стендами и витринами, среди статуй и макетов, похожих на бессмысленные механизмы… все вокруг было залито ослепительно ярким светом, ноги подо мной подкашивались, и я не боялся опоздать, потому что был уверен, что обязательно опоздаю…
Текст опубликован на Хабре, где получил ряд комментариев. Если будет интерес, логично там же их и посмотреть; здесь же опубликую лишь два своих коммента, призванных, как водится, «разъяснить и объяснить».
Первоначально и была идея остаться в парадигме «набора слов, ничего не объясняющих»; пусть-де каждый увидит то, что увидеть захочет. Кто-то давно и плодотворно «использует архетипы довольно осознанно», а кто-то невозвратно ушел в этом направлении аж за горизонт, так что страшно за него; — своеобразный тест Роршаха. Тем не менее, коль скоро вопрос задан — он априори нуждается в ответе. И — безусловное спасибо за любую попытку увидеть в тексте более, чем спервоначалу удалось, для любого автора подобное — как мед по сердцу, даже и не сомневайтесь.
Ну ок. Данный текст, представляющий собой пародию на эпизод знакового произведения (наиболее, вероятно, близкая мне книга Стругацких) является попыткойописатьобыграть процесс «индивидуации личности» посредством осознания архетипа (паттерны коллективного бессознательного) так, как этот процесс понимает теория Юнга — и, в качестве антитезы, порабощение «архетипными импульсами», подробная иллюстрация чего осталась за рамками сегодняшнего повествования (а впрочем, одна из реплик Сикорски приоткрывает завесу недосказанного, да и общий контекст рассказа, хм, позволяет строить догадки). In two words, очень коротко и популярно резюмируя: как вытесненный, так и изначально находящийся в бессознательном психический материал способен оказывать критично значимое влияние не только на психику индивидуума, но и на весь доступный ему Мир; единственная альтернатива, которая у нас с вами есть — это либо инициировать, осознать архетип, впустить, сделать его неотъемлемой частью измененного (супраментального, по Ауробиндо?) сознания; — либо продолжать жить под его влиянием, которое в этом случае негативно.
Два мема для памяти, две короткие мнемоники: 1) Вытесненный в бессознательное психический материал заведомо спроецирован вовне со знаком минус (как думаете, в чем смысл работы психоаналитика?). 2) Любые заверения на тему «эффективного использования юнгианского архетипа» заведомо говорят о том, что покамест архетип эффективно использует вас.
В качестве расхожей иллюстрации осознания архетипа как средства достижения т. н. «самости» — первое, что сразу приходит в голову, это главный герой «Острова мертвых» великолепного пера юнгианца Роджера Желязны. Помните (или почитайте, не пожалеете) всесильного миллиардера Фрэнка Сандау, корни успеха которого лежат в загадочном союзе с неким божком, диалог с коим начат на какой-то чужой планете? Тем же, кто пожелает составить мнение, не основывая его на фантастической литературе — могу порекомендовать, например, статью Основные архетипы в классических юнгианских и современных представлениях, текст научной статьи по специальности «Психологические науки»: немаловажное значение в этом случае имеет то обстоятельство, что всю терминологию (и даже аргументацию) этого моего комментария вы найдете в самом верху, в короткой аннотации, не залезая в дебри. «Для тех, кто в Пути», это может стать хорошим стартом. Спасибо за внимание. И извините, написано чуть наспех, да и ссылка на статью — одна из первых, что быстро нагуглил.
Хм, попытавшись продолжить предложенную логику — приходим к интересному результату: наш условный Прогрессор превратился… в героя совсем иного произведения Стругацких. В Сталкера.
Хотя, скорее, в персонажа одноименного фильма Тарковского.
Не понимаете?
Все очень несложно. У Стругацких.
Насколько помню книгу, процесс инициации людена там вполне себе комфортен и безболезнен. Похоже, это одно из самых фантастичных допущений книги; в реальности все значительно сложнее.
Сталкер в исполнении Кайдановского — изгой, обреченный на долгое мрачное странствие по обломкам кривых зеркал. Это зэк личной своей Зоны, которая, будучи для него смертельно опасным аттракционом — только лишь одна, тем не менее, способна помочь достичь искомой инициации. Сколь бы сильно он не ненавидел свою родную зону, своих тюремщиков и свой блатной фольклор — он никогда все это не покинет, как никогда не сойдет с Пути: подобное для него значительно хуже смерти.
В качестве иллюстрации. Картинки, которые вы видите на этой страничке, принадлежат компьютерному перу старого моего приятеля, действительно талантливого, незаурядного художника… которого я совершенно не узнаю после длительного периода его жизни в Европе: он раздобрел и разжирел, и несет всякую-разную чушь (Боря, если ты это прочтешь, пусть первая часть моего импровизированного рассказа о тебе перевесит таки в твоих глазах вторую). Могу ошибаться, но, кажется, он и рисовать бросил, я не вижу на сайте новых его работ… кроме шуток, помню его здесь совсем другим, собранным и мускулистым сталкером, в любую минуту готовым к любой Мясорубке.
Кстати. Я никогда не мог понять концовку «Пикника на обочине». Кто-нибудь может объяснить убийство (а как еще назвать) молодого парня опытным сталкером в финале? Кажется, это напрочь выбивается из контекста книг Стругацких, нет? — парнишка доверился Учителю, а тот обманул, принес в жертву. Нафига, во имя чего? Мы ведь тут вроде «своих не бросаем».