«Чтобы смеяться, необходима нечувствительность к объекту смеха… понемногу он постигал природу смешного.»
Часто вспоминаю эти слова из «Мистера Смеха» Александра Беляева, ярчайшего фантаста советской поры. Но, свойство ли это смеха сугубо совкового, либо в самом деле основа природы смешного — для меня по-прежнему загадка.
С течением времени восприятие меняется. Блестящая дилогия Ильфа и Петрова приобретает отчетливый привкус хоррора: Воробьянинов — одна из самых трагических фигур русской (или советской?) литературы… бегство же романтического героя беляевского «Прыжка в ничто», в роли капитана космического корабля бросившего на чужой планете вверивших ему свои жизни пассажиров — пусть они сто раз «акулы капитализма» — воспринимается как крупный просчет автора.
Смотрю на старые цирковые фото, вновь пытаясь понять. Возможно, это именно тот случай, когда имеет значение попытка, а не результат… ну да ладно, Бог с ним. На фото: Илья Робей в роли Виталия Лазаренко (парад-пролог в ленинградском цирке на Фонтанке, постановка А.Сонина), эксцентриада с верблюдом — Николаевы.
