Явился в бытность удачный, как представляется насквозь самолюбивому автору, образ: ностальгия по ушедшим годам — будто б настойчивый взгляд загадочного незнакомца, присевшего на скамейку Патриарших прудов рядом с тобой… взглянуть ему в глаза — невероятно сложно; куда как проще приписать гипнотический, приковывающий этот взгляд — давнему своему воспоминанию, тоске о промелькнувших и навсегда утраченных годах.
Тем не менее, поэтическая аллегория — далеко не всегда действенное средство от влияния архетипа, который мы, может статься, склонны приписывать своему прошлому. Автор, также не будучи полностью свободен от суггестии этого психологического механизма и время от времени поддаваясь мистике влекущего, властного взгляда, которому невозможно противиться — нет-нет да и предается воспоминаниям… которые, надо сказать, пытаются сложиться для него в некую мозаику.
Впечатался в память, «как мошка в янтаре», говоря словами прекрасного барда Вадима Егорова — родом из детства рассказ о странном техническом поделии, напечатанный когда-то журналом «Юный техник». Было это подобие очков, стекло (или же попросту отверстие) для одного из глаз вполне обычно, а вот для глаза второго — представляло из себя систему двух зеркал, преломлявших взгляд дважды под прямым углом (будто бы включался миниатюрный перископ). Рекомендовалось рассматривать таким образом рисунки или даже (я не помню точно) смотреть телевизор; дескать, изображение получит вид стереоскопической глубины…
Идея изобретения понятна: припомните, например, пару почти одинаковых картинок, которые небольшое усилие глазных мышц превращает в одну, объемную. Уж не помню, насколько теория имела в данном случае практический смысл… честно сказать, вряд ли. Но запомнилось. И — странно преломилось в памяти, когда увидел я этот необычный портрет Михаила Афанасьевича Булгакова работы (вероятно) Владимира Аникина из старой, 1991 года издания детской книжки.
Припоминаю (это уже более поздние воспоминания) одного человека с повадками блатаря, имевшего неприятное обыкновение: разговаривая, щурил он глаз, назойливо рассматривая собеседника вторым. Впоследствии не единожды вспоминалась мне увиденная сценка, даже расспрашивал о подобном стиле общения кое-кого из бывших сидельцев. Ну, что сказать. Зона учит многому, и не всегда это Зона братьев Стругацких.
И уж совсем знаковая для меня история, процитированная в знаменитой своей «Занимательной физике» Я. И. Перельманом; разумеется, к «занимательной психологии» все это не имело в ту пору ни малейшего отношения. Описано было престранное пробуждение задремавшего в кресле у окна человека, внезапно и к несказанному ужасу своему узревшего огромное чудище, неуклюже взбиравшееся вверх по склону зеленого холма недалеко от дома… несколько секунд — и иллюзия растаяла, гаснущей мимолетной улыбкой погожего летнего вечера оставив после себя безобидную гусеницу на стекле окна. Именно этот рассказ до сих пор представляется мне одной из замечательнейших иллюстраций, что помогают осознать существование знакового свойства Бессознательного — возможности проекций психического материала на внешние объекты… что сказать о прищуре и иных упражнениях для глаз? — интересно, что все это способствует если не разрушению проекции, то, во всяком случае, такого рода попытке.
Разрушить проекцию… хм, а что происходит в момент «разрушения»? Здесь на память уже приходят книги Карлоса Кастанеды: «мир рушится». По-другому не скажешь.
И заключительный штрих (или финальный аккорд) этой небольшой статьи-ностальгии, экскурса в детскую память технически эрудированного советского школьника — «Приключения позитрона» все из того же (классный был журнал) Юного Техника. Был там однажды коротко описан (и умело адаптирован под детскую аудиторию) один из многочисленных парадоксов квантовой механики.
Почитайте. Интересно, правда? Порой приходит шальная мысль, что способ примирить квантовую механику с общей теорией относительности Эйнштейна — находится не совсем в научной плоскости.
Просто «мир рушится»…
