Продолжение разговора
А.С. Хм, есть о чем задуматься… думаю, вполне могу сказать, что наизусть знаю каждую нотку музыки Алексея Рыбникова, написанной им для «Звезды и Смерти» Марка Захарова… я даже помню гастроли никому не известного (чилийского?) театра, они показывали спектакль, который можно, вероятно, отнести к жанру некоего пантомимического действа: шел с титрами, и назывался в афише «Мурьета» — совсем пацаном я был и на нем (ушел после первого действия, это было совсем не то, на что надеялся после сногсшибательной афиши Ленкома с Караченцовым — Смертью на ней, и фильма с Андреем Харитоновым)… но впервые узнал, что был и другой Хоакин, от Гедрюса Мацкявичюса и Вас, также был и ремейк спектакля Театра Пластической Драмы, 2015 года. Мне стыдно, но лучше узнать позже, чем никогда.
Если не против, в продолжение разговора хотелось бы поговорить о природе стилистик, лежащих в основе театральной мистерии.
Допустима ли, на ваш взгляд, несложная градация, которую попробую описать следующим образом… кажется, когда зритель захвачен возможностью спроецировать на разворачивающееся перед ним театральное действие — собственные ощущения, от прочитанной ли книги, может быть — от чувств и мыслей; от безвременья, в котором живет (не это ли вы имели в виду в разговоре с Сергеем Бунтманом, см. также «поэтическая провокация»), может быть что-то еще невыразимое словами, какой-то коллективный психический материал, не понимать, но чувствовать который — удел поэтов и рок-музыкантов; — это, скажем так, одна крайность, один из полюсов.
Здесь я мог бы сослаться на отрывок из «Мастера», опубликованный в предыдущем сообщении; в спектакле участвуют, помимо статистов, всего лишь несколько актеров, которые — не прибегая к гриму или переодеваниям — перевоплощаются по ходу действия во всех булгаковских персонажей. И это работает; предположу, что вижу не только и не столько актера, сколько — благодарен предоставленной создателями спектакля возможности пережить или переосмыслить свои же собственные ощущения от ранее прочитанной книги, какого-то сюжета… банальные комплексы и фиксации в конце-то концов, сорь за все ту же заезженную терминологию. Рискну сказать, что если не читал M&M — навряд ли увлечет и театральное действо такого рода; разве что удастся увидеть в происходящем на сцене что-то иное свое.
А второй полюс — это когда зритель, уже не ведущий, но ведомый — соглашается принять предложенную трактовку, позволяя создателям спектакля почти безусловно вести за собой. Это гораздо менее в духе любителей книжного жанра популярной психологии, но гораздо более классический и консервативный вид театрального спектакля.
Предвижу стандартное возражение: как зритель, так и актер — всегда и ведущий, и ведомый, одновременно и то, и это… да, но я-то хочу, пусть грубо и примитивно, но «разложить по полочкам». А там видно будет. «Понять — значит упростить», как склонен утверждать здесь на форуме один товарисч.
Проиллюстрировать вторую антитезу — хотя, повторюсь, я сейчас о крайних точках амплитуды, вряд ли то или иное театральное произведение способно находиться в канве только одной из них — попробую коротким отрывком все из того же «Мастера», но уже в постановке Юрия Любимова: в своем интервью на Эхе Москвы вы также упоминаете этот спектакль. Актерское мастерство, харизма Юрия Беляева потрясающе ярки — я моментально забываю о том, что в его трактовке герой непохож на моего Коровьева, которого вижу, перечитывая Булгакова (да и комплексы/скелеты мои, вероятно, дремлют в этот момент в своем шкафу) — и покорно иду, куда меня ведут, я даже стараюсь не обращать внимания на ужасающие бутафорские часы, таскаемые на веревочке взад-вперед по сцене Таганки. Думаю, противопоставление мое понятно, невзирая на то, согласитесь ли вы с ним… не берусь судить, лежит ли здесь в основе классическое «Станиславский — Мейерхольд», но объяснил вот как сумел.
Я неправ?
Полностью разделяю тезис о том, что основная подоплека действий булгаковской нечистой силы суть всего лишь провокация, возможно даже — «провокация поэтическая»; кажется, красной нитью романа является чуть ироничное, но — ожидание; — как же, наконец, ответят. Терминология «объяснить правила игры на своей территории» более чем прозрачна; как говорит один мой приятель, профессиональный уличный художник и хороший же уличный боец — «чаще всего у людей — взгляд, но гораздо реже — только глаза», эта его фраза вполне применима, как мне кажется, к некоторым ракурсам психологического взаимодействия. Кажется, первому «полюсу» свойственна ваша «поэтическая провокация в полном расцвете», перетащить же тем или иным способом «на свою территорию» — в немалой степени характеризует свойство второго из описанных полюсов.
Нет?
Спасибо за интереснейший диалог, Павел, но в канун НГ, уверен, у вас есть и много других, куда более интересных для вас дел. Совершенно неспешно. К слову, посетителям циркового форума вовсе необязательно вчитываться во всю ту ахинею, которую я, беззастенчиво пользуясь благодушием Мэтра, здесь себе позволяю… забейте. Просто взгляните короткую эту интермедию из старого спектакля — и отличное настроение вам, безусловно, обеспечено. С наступающим!
Павел Брюн. Хронология событий, связанных с прекрасным поэтическим произведением Пабло Неруды такова:
Первая из всех премьера состоялась в конце апреля 1976 года во Дворце Культуры ИАЭ им. Курчатова. И это были мы с Гедрюсом Мацкявичюсом. Артисты ЛЕНКОМА ходили к нам на предпремьерные прогоны. И никакого «антагонизма» или соревновательности между нами не было! Мы все отдавали себе отчет в том, что делаем абсолютно разные спектакли.
ЛЕНКОМ с Марком Захаровым, Павлом Грушко (переводчиком и автором либретто) и Алексеем Рыбниковым воспоследовали двумя-тремя неделями позже.
Фильм Грамматикова случился вообще через несколько лет.
Но в 1976 же году, летом в Москве, в Театре Образцова проходил Всемирный Фестиваль Кукольных Театров UNIMA, в программе которого был показан еще один «Хоакин…». Эт была минималистическая, синтетическая постановка Американского BREAD AND PUPPET THEATRE. Примечателен тот факт, что именно из этого театра вышел один из основателей Cirque du Soleil, мой друг и многолетний босс, Gilles Ste-Croix (Жиль Сен-Круа). Но это случилось уже восьмью годами позже московских гастролей…
Что касается ремейков «от имени и по поручению» Театра Пластической Драмы, то при всем моем уважении к приложенным усилиям участников (не постановщиков!) — затея эта странна, как минимум. И очень мягко говоря! Ибо те люди, которые занялись этим странным делом — знали Гедрюса. Вернее, как теперь выясняется — не знали, а были с ним знакомы. Поскольку кабы действительно знали — то понимали и признавали бы, что всё, Гедрюсом сделанное — делалось с опорой на вполне конкретные персоналии артистов, в единственно возможном в связи с этим, глубоко личностном взаимодействии именно Гедрюса и именно артистов А, В, С…
Говорит ли это умозаключение о том, что Метод Гедрюса ушел вместе с ним?
Ничуть!
Просто для ремейков он невозможен.
А для новых произведений — безусловно, ДА!
И на сей момент — Метод этот вовсе не изжил себя и до полного исчерпания его ресурсов нам вряд ли дожить…
(По остальным вопросам мы продолжим. Не смотря на то, что я, конечно же, должен побыть и Дедом Морозом, и Зайчиком под елочкой. И Волком — по обыкновению)
😉
…перетащить же тем или иным способом «на свою территорию» — в немалой степени характеризует свойство второго из описанных полюсов.
Продолжу разбирать Ваши вопросы. Простите, что не соблюдаю последовательности, а реагирую на то, что меня зацепляет при рассмотрении…
Я выделил слово «перетащить». Выделил потому, что ни в случае с Воландом на Патриарших, ни со Стравинским в клинике — перетаскивать никого и никуда не требовалось. Требовалось совсем другое: лишь напомнить Берлиозу (в первом случае) и Бездомному (во втором), что они — не на своей территории! И беда их вовсе не в том, что они этого не понимают. И не в том, что забрели туда, куда «нельзя». А совсем в другом…
Однажды я услышал очень емкое замечание от одного пожилого сидельца с большим стажем. В разговоре с молодым и крайне категорично настроенным человеком, он сокрушенно сказал: «Не подлазь со своими мелкими мерками — ко всему Глобусу!»
Не знаю, усвоил ли тот урок молодой и категоричный человек? Надеюсь, что да.
Но вот фразу эту я запомнил, наверное, навсегда.
А.С. Действительно, цепляет… более того, зацепило. Предложил бы, если вы не против, ненадолго остановиться и немного порефлексировать именно на этом месте.
Настолько цепляет, что решусь на крайне наглый и безответственный поступок, опубликовав здесь, в ряду признанных корифеев жанра, еще один ролик. Оправдывает меня, хотя бы в некоторой степени, лишь озорное предпраздничное настроение и предвкушение новогоднего карнавала; как известно со времен «Летучей мыши», карнавал — штука как ничто более демократичная… ну и еще то обстоятельство, что центральное место в кадре занимает Виктор Мережко, а ваш покорный слуга лишь подыгрывает ему.
Вопрос. Имеющий, как мне представляется, непосредственное отношение — я объясню — к обсуждаемой теме. Почему накачанный отморозок в моем высокохудожественном исполнении, войдя «в хату» (Павел Владимирович, дико прошу прощения, но вы сами задали вектор и тональность этюда 🙂 ) — одному ответил мимоходом, второго моментально подмял под себя, но тут же спасовал перед худощавым, неспортивным и немолодым третьим? (в скобках: снимали в Крестах, сквозняки, неделю грипповал потом).
Предвижу ответ: у «Мережко» койка у окна и повадки авторитета, если что не так — сокамерники ночью «ломтями настругают», как учено выразился когда-то герой Армена Джигарханяна. Ок, но сразу контраргумент. А если б ситуация имела место не в криминальной среде? — скажите, неужели вам никогда не резала глаз совершенно житейская мизансцена, которую можно было бы охарактеризовать как психологическое доминирование, достигнутое моментально и непонятно как, без физического насилия и вообще каких-либо, по-видимости, действий? — нередко наблюдал подобное, причем далеко не всегда успех достигался внешней атрибутикой — вес, рост, накачанные бицепсы, etc.
К чему все это я; а очень просто, «тоже мне бином Ньютона». Психологическое общение подобного «экстремального» типа вполне уместно описать вашим же термином, Павел Владимирович: каждый пытается ввести другого в правила игры на своей территории, выигрывает тот из двоих, кому удается. Помните? — ваша ведь фраза.
А теперь вернемся, слава богу, на Патриаршие.
Вы правы, никаких психологических манипуляций со стороны консультанта нет и в помине. А попросту эта территория — как и почти любая другая — заведомо его. Нет нужды Воланду никого «вводить» в свои правила игры — очутившись с ним, так или иначе, рядом — вы уже у него в гостях. Не припомните ли теперь, какое чувство овладело посетителями Патриаршьих прудов в тот злосчастный вечер, согласно «евангелию от Булгакова»? — правильно, страх. Вот вам и прямая параллель между Крестами и булгаковским персонажем.
Нет?
И — логичная концовка. Скажите, не усматриваете ли вы, в качестве всеми признанного практика, актера и режиссера с мировым именем — любой аналогии между быстрыми штрихами набросанным здесь психологичеcким экзерсисом, и — работой автора спектакля, «вводящего» зрительный зал в ноосферу театрального действа? — тоже ведь своего рода «объяснение правил игры», одну из возможных форм такого рода странной мистерии я, как мог, попытался обыграть этой репликой.
Павел Брюн. Кратко говоря — КНЯЗЬ МИРА СЕГО. Не могла быть не известна эта формулировка образованнейшему, но невнимательному Мише Берлиозу…
…А если б ситуация имела место не в криминальной среде? — скажите, неужели вам никогда не резала глаз совершенно житейская мизансцена, которую можно было бы охарактеризовать как психологическое доминирование, достигнутое моментально и непонятно как, без физического насилия и вообще каких-либо, по-видимости, действий? — нередко наблюдал подобное, причем далеко не всегда успех достигался внешней атрибутикой — вес, рост, накачанные бицепсы, etc.
Нет, не резала вовсе! Да и не должна она «резать». Ибо мы с Вами — существа социальные, к иерархическому устройству склонные. Даже когда отрицаем всё и вся.
Мы идем по людной улице и часто (если не всегда!) ловим себя на том, что на того или иного человека нам непреодолимо хочется обернуться. Или просто — сложно забыть его/ее, совершенно нам прежде не знакомого. И зачастую — никакими особыми внешними данными не отличающегося…
Я как-то рассказывал на этих страницах о своем наблюдении за большими труппами и штатом серьезных шоу, с которыми мне посчастливилось работать. Напомню: речь шла о том, что в каждой из таких трупп были Главные Энергоносители. Люди (как артисты, так и персонал). И вовсе не обязательно это были исполнители главных ролей или экзекьютивы. Просто это были Люди, отсутствие которых в силу тех или иных причин — неизбежно и ощутимо рушило баланс Спектакля.
Но эта действительно житейская мизансцена — суть «шпаргалка». Или точнее — подсказка, которая в сколько-нибудь долговременных взаимоотношениях есть всегда.
И если отнестись к ней с должным вниманием, то даже у альфа-особи (именно особи, а вовсе не обязательно «самца») можно заметить как безоговорочно сильные, так и не менее безоговорочно слабые стороны. А далее — дорога наших взаимоотношений обретает развилку за развилкой. Одним — видящим слабые стороны — свойственно дождаться момента и «подтолкнуть падающего». Другим — в такой же ситуации незаметно «протянуть руку помощи»… Последнее случается как бескорыстно, так и беспредельно корыстливо… И так далее, бесконечно, в геометрической прогрессии.
…И — логичная концовка. Скажите, не усматриваете ли вы, в качестве всеми признанного практика, актера и режиссера с мировым именем — любой аналогии между быстрыми штрихами набросанным здесь психологичеcким экзерсисом, и — работой автора спектакля, «вводящего» зрительный зал в ноосферу театрального действа? — тоже ведь своего рода «объяснение правил игры», одну из возможных форм такого рода странной мистерии я, как мог, попытался обыграть этой репликой.
Я надеюсь, кавычек вокруг «режиссера с … именем» нет лишь по причинам предновогодней рассеянности?)))
Вот смотрите: Вы уже не первый раз делаете акцент на область Разума и Знания. В данном случае — используя термин великого Вернадского.
А я убежден в том, что рациональное (разумное, интеллектуальное) начало в Драматическом Действии не является Первичным. Вернее — иногда является. Но такое Искусство, которое я называю «чрезмерно церебральным» мне не близко. Поскольку в моей системе ценностей (которую, как я неоднократно повторял, безоговорочно принимать вовсе не обязательно!) такого рода подход к Драме как правило приводит к самому для меня нежелательному в Искусстве вообще, и в современном искусстве в частности: к ложной многозначительности.
Возвращаясь к ранее приведенному примеру с Поэтической Провокацией Гедрюса Мацкявичюса («Комок Сухой Земли»), попробую пояснить:
Я уверен, что Гедрюс именно «вычислил» эту тему, предложенную им молодой актрисе. Придумал.
Но адрес его посыла лежал не в области Наташиного разума, а в первую очередь — в области ее поэтического восприятия и фантазии, толкнувших ее к последовательности оправданных и эмоционально-убедительных действий. Понимаю, что для некоторых читателей «эмоционально-убедительных» — может прозвучать, как оксюморон. Но в Театре это вовсе не противоречие, зашитое в одном понятии!
А.С. Делаю для себя первые выводы относительно «метода Гедрюса»… прекрасный мне подарок к Новому году.
«Вы полностью повторили мысль беспокойного старичка Канта», вернее сказать — классическое определение системы Мейерхольда, в контексте ее противопоставления «Станиславскому». Думаю, смело можно предположить как отправную точку именно этот момент для попыток «вновь прибывших» понять поэтическую провокацию Гедрюса Мацкявичюса.
Что, впрочем, и следовало ожидать, учитывая ваше замечание о том, что Мацкявичюс был юнгианцем. Архетип — важнейший аспект юнгианского психоанализа, непостижимая «вещь в себе», обладающая, тем не менее, суггестивным, поистине гипнотическим влиянием; в качестве разительного примера подобной притягательности может служить (субъективный взгляд) ностальгия по ушедшим годам, знакомая большинству из нас… которая суть всего лишь ошибка восприятия; невероятно притягательная «манка», отождествляемая нами с ушедшими годами — не имеет, на самом деле, ни малейшего к ним отношения. Но при попытке осознать и осмыслить данный тезис — в действие вступают (попробуйте ухватить, читая эти строчки) мощные механизмы «торможения», являющиеся, вероятно, психологической защитой; — мало кто способен безнаказанно взглянуть в глаза Воланду, ведь «Аннушка уже купила масло, и не только купила, но и разлила»… впрочем, это тема уже иного разговора.
…всё, Гедрюсом сделанное — делалось с опорой на вполне конкретные персоналии артистов, в единственно возможным в связи с этим, глубоко личностным взаимодействием именно Гедрюса и именно артистов А, В, С…
Поймал себя на устоявшемся убеждении: артист пластической драмы значительно более «заменяем» в той или иной форме пантомимического действа, нежели актеры иных театральных жанров. Странный стереотип; — говорящий, вероятно, лишь о полном незнании предмета… исправлюсь.
Павел Брюн. Именно из-за опоры на Архетипического толка персонажей — практически любая попытка экранизации или театральной постановки «Мастера и Маргариты» (и еще нескольких Литературных Произведений) практически обречены если и не на «провал», то на достаточно жесткую встречу со стороны публики и критики. Поскольку «у каждого свой Воланд».
Вы пишете: «… ностальгия по ушедшим годам, знакомая большинству из нас… которая суть всего лишь ошибка восприятия; невероятно притягательная «манка»
Ох, как опасно это притяжение!
Буквально на днях я после многолетнего перерыва решил окунуться в музыку, которая в середине 70-х была для меня если и не «всем», то уж очень многим — так это точно.
Это был John McLaughlin и его MAHAVISHNU ORCHESTRA, с любимой пластинкой APOCALYPSE (спродюсированной, кстати, Сэром Джорджем Мартином!).
Лучше бы я этого не делал, а жил светлыми воспоминаниями!
То, что я услышал теперь — при всем моем никуда не девшемся восхищении виртуозными музыкантами — и то, что поражало и поглощало меня-двадцатилетнего, было вовсе не одним и тем же.
Умозрительные, придуманные конструкции, да еще и с мессианскими заморочками понуждали меня снисходительно морщиться практически на тех же моментах, на которых двадцатилетний ПБ «вылетал в астрал» (как минимум!))).
Кстати (или некстати?!) нечто подобное я испытал с десяток лет тому назад, когда решил переслушать первые пластинки KING CRIMSON!
Но удивительно и отрадно то, что Robert Fripp словно «повзрослел вместе со мной».
Поскольку «In the Curt of The Crimson King» вызвало у меня тогда примерно такую же реакцию, как и МакЛафлинская «умозриловка». Но нынешний, серьезно созревший и обретший, пожалуй, серьезную степень здравого цинизма KING CRIMSON с Эдрианом Белью и Тони Левиным — это музыка, которую я готов слушать вновь и вновь…
О чем это говорит?
Возможно, и о некоем шансе эволюции Архетипа в творчестве некоторых авторов…